Везучий человек

Алексей Щербаков родился 2 июня 1924 года в селе Меземцево Мещовского района Калужской области. В 1933 году пошел в школу, окончил 7 классов. После учебы устроился в колхоз и работал там вплоть до начала войны. Когда началась война, родное село в числе первых было захвачено немцами. Немецкие захватчики изымали у мирного населения продовольствие: молоко, мясо, хлеб, яйца. Алексей оказался на оккупированной территории. Вместе с тем в тылу стали стихийно возникать партизанские отряды. Немцы пытались обезопасить себя самыми жестокими карательными мерами: если подозревали в участии в партизанском движении, сразу расстреливали.

– Зима с 1941 на 1942 год была морозная, – рассказывает Алексей Егорович. – Я шел по улице, натянул на себя все, что нашел дома. Шапки не было – надел пилотку. Навстречу немец. Увидел меня, направил автомат и спрашивает: «Партизан?». Я головой мотаю – нет, нет. А он на пилотку дулом показывает. Я трясусь, изображаю, что замерз очень. Так он меня и отпустил.

Сразу после освобождения деревни Алексей Щербаков был призван на службу. Сначала попал на сборы в Калугу, где новобранцев месяц учили военному делу и особое внимание уделяли стрельбе. По сравнению с другими Алексей Щербаков показывал неплохие результаты и поэтому после учений был направлен в 385-ю стрелковую дивизию, отдельный лыжный батальон.

В 1943 году советские войска наступали практически на всех фронтах. Алексей в составе группы советских войск принимал участие в освобождении Калужской области. Не сладко приходилось солдатам. Жили в траншеях и день, и ночь.

– Между боями дремали сидя, – вспоминает Алексей Егорович. – То ли час спал, то ли минуту всего. А к весне ближе, когда пригревало, в окопах – воды по колено. А мы все в валенках, насквозь мокрые, замерзшие по пояс. Есть хотелось постоянно. Из ржаных колосков зерен нашелушишь, поджаришь в котелке, в карман насыплешь. А потом ходишь и грызешь, как семечки. Кто в лесу грибы старые найдет... Одна мысль была: скорее бы все кончилось.

В феврале в нескольких километрах от места дислокации была обнаружена пулеметная точка противника, и задача Алексея как снайпера была ее обезвредить. В одиночку на лыжах он вышел к линии фронта. В оптический прицел винтовки Алексей разглядел противника, прицелился и выстрелил. Пулеметная череда смолкла. Прицелился еще раз, но винтовку заклинило. Алексей крутил ее и так и этак – бесполезно. Пришлось поднять «самозарядку» вверх, чтобы передернуть затвор. Черное дуло блеснуло на белоснежном снегу.

– Тут же вокруг меня стал взрываться снег, пули градом. Лежу припорошенный, не могу шелохнуться. Понимаю, что надо уходить, но как? Еле выбрался живым. Мы были молодые, и было не страшно. Даже не думали о том, что могут убить тебя или мы кого-то убиваем.

Когда Алексей, чудом оставшись в живых, вернулся, командир роты учинил ему форменный допрос. Как могло такое случиться? Почему не смог нормально провести операцию? Почему не стрелял? Алексей лишь разводил руками: «Что ж я мог сделать, если винтовки такие?». Командир роты взял в руки винтовку, посмотрел и отбросил в угол, протянул Алеше автомат и сказал: «Будешь теперь автоматчик».

Готовилось решающее наступление – освобождение г. Кирова Калужской области. 2 марта 1943 года солдаты двинулись в бой, но силы оказались неравными. Советские войска вынуждены были отступать. Сотни солдат погибли в том бою, десятки были ранены.

– Я почувствовал, что внутри что–то разорвалось,– вспоминает Алексей Егорович.

– Мы перед боем хорошо так покушали: овсяной кашки и водочки. Так вся эта каша – наружу. Все бегут, а я лежу, весь в крови, и не могу сдвинуться с места. Кричу: не бросайте меня. Один знакомый глянул на меня, быстро положил на мои лыжи и оттащил к своим.

Алексея с открытым ранением живота положили в сарай, где он пробыл шесть дней, то теряя сознание, то приходя в себя. Пить нельзя, есть – тем более. Периодически кто–то заходил и смотрел – жив ли? 8 марта еле живого Алексея Щербакова довезли до железной дороги и отправили поездом в госпиталь Наро–Фоминска.
– Только слышу, сосед по палате кричит: «Скорее, скорее! Доктора!» Врач прибежал, посмотрел и на руках отнес в хирургию.

Только тогда Алексея прооперировали. Оказалось, что у него была перебита еще и тазобедренная артерия, началось кровотечение, задет позвоночник. Из больницы со второй группой инвалидности был направлен в город Фрунзе – долечиваться. 7 ноября 1944 года Алексей Щербаков вернулся домой, изможденный и обессиленный.

– Возвращался как чучело. Мне нашли бушлат горелый, весь в дырках. Разве так возвращаются солдаты?

Долго Алексей приходил в себя. После страшного ранения учился жить заново. На работу никуда не принимали, куда ж – калеку? В 1947 году Алексей поступил в школу механизации сельского хозяйства и проработал комбайнером 8 лет. В 1957 году устроился в Бабынинское районное управление газовой промышленности линейным трубопроводчиком. И там добросовестно трудился Алексей Егорович Щербаков до самой пенсии.

О войне Алексей Егорович теперь редко вспоминает. Говорит, иногда что-то вдруг всплывет в памяти.

– Где-то во Фрунзе старик подошел и спрашивает, что же ты за яблоками в сад не лазишь? Вон ребята без рук и ног лезут, а ты – целый. А я ему отвечаю: «Я не могу, у меня в животе – дыра». А он говорит: «Повезло тебе. В империалистическую с такими ранениями никто не выживал».

И правда, повезло, считает Алексей Егорович. В 1946 году познакомился с девушкой, через три дня расписались и прожили вместе всю жизнь. В семье родилось трое детей: две дочери и сын...

А. БОЛЬШОВА.

(Из книги «Помнить всегда», выпущенной ООО «Мострансгаз» к 60-летию Великой Победы в 2005 году, печатается в сокращении).