Покупка

ЗА ОКНОМ ЗИМНИЙ ПОЛДЕНЬ. В комнату сочится сероватый тихий свет. Там, за ее стенами, мир замер в зябкой дремоте. С раннего утра сыплет с неба невесомая белая пыль, соединяя землю и высь марлевым полотном, в котором не видно ни дырочки, ни просвета. Через него и соседского двора почти не видно, и улицы, и тропинки к дому, по которой он торопливо протопал час назад, с трудом донеся до дома объемную и тяжелую покупку.

Андрей сидел посреди комнаты, на коленях держал гармонь и улыбался. Сильные крупные ладони нежно касались ее, осторожно и одновременно крепко прижимая к себе, к сердцу, которое прыгало и замирало от переполнявших его чувств! Он светился, он был счастлив!

В кухне давно свистел закипевший чайник, который он поставил на огонь, едва переступил порог дома – отогреться после дороги. Рядом, в накрытой крышкой сковороде, скворчала и уже попахивала горелым картошка, а он ничего не замечая, любовался покупкой.

Уже много лет хранилась у него в доме старенькая, доставшаяся от соседей, что жили в деревне рядом с родителями, гармонь. Он брал ее в руки не часто, как-то стесняясь своего пристрастия, да и гармонь простенькая, с потертыми углами, кое-где подклеенными мехами, западающими кнопками, которые при игре неожиданно издают непонятные писклявые звуки, резко ударяя по слуху и мгновенно портя настроение. И все же Андрей был неравнодушен к ней, и потому в тоскливые минуты доставал «старушку» и садился у окна. Он опускал пальцы на кнопки, и комнату наполняли чувства-звуки, которые нельзя было высказать, но и держать в себе не хватало сил. Музыка… Она с нами и в горе, и в радости.

Это отдушина, облегчение, разговор со своей душой, с Богом…

Андрею было под пятьдесят, но жил один. Родители как-то быстро ушли друг за другом, оставив не заполняемую пустоту, а жениться не получилось, вот и коротал он вечера в одиночестве, точнее, ведя непрекращающийся разговор с самим собой да мыслями, что кружили вороньем, не давая облегченно вздохнуть и расслабленно-радостно посмотреть на мир.

Последнюю пару лет его не покидала мечта купить новую гармонь. Это была не просто мечта-хотелка. Это была потребность. Порой ему казалось, что если он не купит инструмент, то с ним обязательно случится что-то плохое, что-то такое, после чего уже не будет сил подняться. И он заходил в музыкальный магазин, не глядя по сторонам, подходил к заветному месту и подолгу стоял, рассматривая гармони. Он прикидывал, какая ему подойдет: ведь она нужна не просто, чтобы была, он ищет друга, надежного, с которым можно говорить. А выговориться ему, ох, надо! О боли разочарований и утрат, одиночестве, малых надеждах, скромных радостях. А гармонь должна понять и ответить без фальши и запинок, как ответил бы самый близкий человек.

Сдерживала порыв и финансовая сторона вопроса: совсем уж дешевизну брать не хотелось, а на серьезный инструмент надо было подсобрать: не велики доходы у водителя в деревне. Но вот позади все трудности и сомнения, и долгий путь в город!

Он нежно поглаживал переливающиеся перламутром планки новой гармони, чуть растягивал и сворачивал меха, слушая, как она вздыхает, и улыбался. Мечты сбываются! И он уже не один, и долгими зимними вечерами, когда по полю за рекой ветер перекатывает волны поземки, а тени за окном кажутся особенно черными, его поддержит чистый, полный доброты и понимания голос друга. И они будут говорить долго и душевно. Андрей расскажет ей о любви, бывшей такой горячей и восторженной, о женщине единственной и в одночасье потерянной. Расскажет о встречавших его глазах матери, в которых плескались боль и жалость. О сутулившихся больше обычного плечах молчаливого отца. О страшном дне, когда стояли с отцом на краю деревенского погоста, и ветер клонил к земле ромашки и прощально шумел березами. И о том, как замерзла душа, когда в его дом вошли и сели вокруг стола соседи, но не было уже в том кругу ни одного близкого ему человека.

Андрею было о чем поговорить с гармонью. А она умела чутко слушать и понимать. А еще умела принимать чужие радости и беды, облегчая человеческую душу, зажигая в ней огонек надежды.

Л.Н. Егорова.