Как Илья тьму поборол

Ополчился ворог внешний, ворог лютый на Русь-Матушку, коя ослабла опосля гибели Святогора– богатыря. Илья Муромец умчал на заставу дальнюю, на заставу южную, а беда пришла откуда не мог и подумать русский богатырь. Из града стольного да великого, Киева могучего. Зло свершилось. Местные бояре, купленные за злато крестоносцев, псов-рыцарей поганых, предали Русь-Матушку святую свою сторонушку, продались рогатому злыдню, копытами простучавшему, по площадям и улицам с церквами да монастырями праведными, бородой сметнувшего, дымом гексогеновым задушившему редких защитников киевских. Князь Володимер Красно Солнышко рванул во втору столицу– Москву и дружину прихватил, для защиты себя любого...

А в это время Любавушка, жена Илюшина, родила наследника, которого Соколиком нарекла. И забрали Соколика к себе звери лютые, крестоносцы немытые, кои бани не знали да во век веков. Стали ростить мальчика. А Соколик весь в батеньку родимого, растёт не по дням, а по часам. В год, как в пять, а в два, как в пятнадцать. Вороги лютые земли русской, што удумали! С матушкой разлучили, язык родной запретили, крест православный отобрали, в ненависти к отцу родному воспитывать начали. Кажный светлый день приходят, да всё талдычат:

– Илья Муромец, мол чудовище окоянное, пожрать весь мир пожелавшее, потому жить не могущее.

И день становился для Соколика ночью. Юноша зубами скрежетал лишь при упоминании имени Ильи Муромца и готовился убить его при первой да возможности. Он то и ведать то не ведал, что на батюшку науськивают насильнички западенские, переметники бандеровские, прихвостни антихристовы.

Прошло время возвращаться Илье домой на побывку. По дороге он, по привычке, надавал по щам Соловью– разбойнику. За что тот обиделся и прокаркал, вернее прошепелявил:

– Пше, пше. О, матка бозка, штоб тебе, рогуль, плохо штало. В Киеве щюрприж получишь от кого не знаш, не ведаш. У– у– у, ражбойничек рушкай. – Поговори у меня ишо, – Илья взмахнул снова кулаком, Соловей испарился, как утренний туман.

Илья тронул Бурку с места, не задумывался, потому как не чаял уже побыстрее увидеться с жёнушкой любимой. Соловей испарился, да крестоносцам– рогоносцам пригодился. Доложил врагам Илюшкиным, что богатырь да возвращается. Всполошились гады ползучие, почуяли смерть неминучую и решили, чтоб самим не погибать на Илью собственного сына наслать. Благо лет Соколику цельных двадцать да исполнилось.

А Любавушка как увидела сквозь решётку темницы как сын на брань собирается, сердцем узнала да супротив кого, вскричала, зарыдала словно лебёдушка стрелой жестокую да подбитая.

– Это кто так кричит? – воскликнул Соколик, почувствовав смятение во груди молодецкой, коего не было никогда, – так кричит надо мной измывается?

– То змея подколодная, – отвечают ему крестоносцы, – кою мы вчера да поймали и к цепи приковали. Та змеюга Ильи– чудища женою приходится.

Покачал головою Соколик:

– Зарубить надо б гадину, а не на цепь подсаживать!

– Вот убьёшь Илью Муромца отдадим тебе змеюгу, – захихикали прихвостни с крестоносцами.

То не гора, Чудо-Юдо Илья Муромец на Бурушке к Киеву приближается, а навстречу ему Соколик, сын неузнанный, ворогом воспитанный скачет.. Смотрит Соколик и не поймёт никак, говорили одно, а видит другое.

Богатырь неведомый, да на русича похожия! Ах предупреждали его лыцари что колдун это Чудище и принять может любой облик, благородный. Стиснул зубы Соколик, кинулся на батюшку, не ведая. И схватились богатыри русские в сече гибельной. Илья, как увидел молодого богатыря, попытавшегося убить его, вскипел яростью великой! Удары сыпались да с обеих сторонушек крепкие могутные, тока кости трещат да искры летят. Выбил меч из руки отца Соколик, чего не было никогда, потому как понял Илья: не хочет почему– то убивать юного богатыря. Радостный Соколик ещё раз налетел, зарубить злого колдуна хотел, но увидел вдруг во глазах супротивника такое, что...

– Ах, подлый колдун, снова чарами верх задумал взять! Меч бери и меня руби!– закричал Соколик и вдруг снова, что такое? Крик услышал он лебёдушки, давеча змеюга издавала што. И Илья крик услышал сей и понял от кого да исходит он.

– Любавушка! Жена милая!– закричал богатырь и в ярости так махнул дланью богатырскою что отлетел Соколик к воротам киевским, откудова да шипели науськивали его супостаты иноземные:

– Убей, убей, убей!

Вскинулся на Илью Соколик вновь:

– Врёшь чудище поганое, Любава – матушка моя, а кричит то змеюга подколодная – супружница твоя приворотная.

То не гром с ясного неба раздался, то Илья Муромец не растерялся, понял всё да как крикнет да на всю Русь святую: – Ах, да вот почему не могу ударить тебя крепко– накрепко! Не Соколиком зовут тебя богатырь мой неведомый? – Пусть Соколиком, а тебе то что?– взмахнул булавою Соколик. – А то, что я батюшка твой родимый, а не чудище поганое.., – отбил богатырь удар сыновний добрый, уложил кулаком на траву– мураву сыночка милаго.

Враз спала пелена с Соколика после трёпки отца, понял он, что чуть не убил отца родного. Обнял батюшку расцеловал, попросил прощения. В это время за воротами киевскими раздался топот. То войско крестоноское на брань собралось супротив отца с сыном. Только зря они сопротивлялися. Едва вышли в поле, получили свою незавидную долю. Разметали их богатыри русские как поганок распоследних. Самым хитрым Соловей– Разбойник оказался. Он Любавушкой вздумал прикрываться, да не на тех нарвался. Свистнула стрела Соколиком пущенная, впилась в раздвоенную спину Соловья придала для ускорения. Тока пятки засверкали разбойника Потеха да и только! Вот так вновь объединилась могучая русская семья, да не просто так, а для дела да великаго. О чём поведаем далее.

О. ЮРЬЕВ.